[avanessa]

Мучаюсь опять. Тяжелая голова недает покоя изнывшемуся сердцу. Идиотское состояние, тошнит, шумит в ушах. Это клиника, дамы и господа.
Вычитала тут у одного человека [Admon], что он в старых дневниках находит один негатив. Я тоже. Не могу писать о хорошем. Когдаты счастлив, не хочется ничего писать, хочется просто жить. А когда плохо, жить невозможно. Руки чешутся, и если никто не хочет или не может тебя послушать, тянет написать все, что думаешь. Иначе просто с ума сойдешь от всего того, что наприрает изнутри, грозя разорвать тебя в клочки.
Зато пишется...вот.

- Нечестно… - тихонько скулила она, захлебываясь слезами.
Двое вели ее под руки. Оба были крупными, немного пугали своими бесстрастными лицами и глазами абсолютно без выражения. Они твердо поддерживали ее, не давая запутаться в собственных ногах и ухнуть со ступенек вниз, в пустоту лестничной площадки.
- Нечестно! – выкрикнула она, когда они вывели ее на улицу, на растерзание взбесившегося осеннего ветра.
В общем-то, она обращалась не к ним. Они просто делали то, что положено. И кто она такая, чтобы их в этом обвинять? Совсем недавно она делала то же самое.
Двое посадили ее в машину и заперли двери, оставив наедине с собственным вывернутым наизнанку, выжатым разумом. Из окон ее дома выглядывали чьи-то рожицы, наблюдавшие, как ее сажают в машину и увозят. Она этого не видела, да если бы и видела, все равно бы не придала этому значения. Люди в большинстве своем любят смотреть, как идет на дно чья-то жизнь. И кто она такая, чтобы осуждать их? Ведь сама она была такой же до недавнего времени.
Машина катила куда-то, изредка подскакивая на неровной дороге. От этого она тоже подскакивала, да так, что зубы клацали. Страшно было…
Машина остановилась нескоро. Когда двери открылись, и один из двух залез внутрь, тело ее уже отказывалось двигаться. Но ее все-таки вытащили наружу и поставили на ноги. Ежась от холода, она шла, влекомая двумя молодцами, которые, как и прежде, твердо поддерживали ее под руки.
Они поднялись по широким ступеням и вошли большое светлое здание. Внутри было тепло, горел неяркий свет, освещавший середину зала, в котором они оказались.
Навстречу им откуда-то из темноты, шагнул человек. Он был одет в белое, пристальный взгляд ярких синих глаз внимательно изучал ее.
- Ну-с, как она? – спросил человек, обращаясь к двоим.
Не успели они открыть рот, как она встрепенулась и сказала тихо и отчетливо:
- Это нечестно… мы просто вырождаемся, разве вы не видите? Нечестно так поступать…
- Ай-яй-яй, как нехорошо… - пробормотал человек про себя, а потом обратился к молодцам: - В шестую палату ее.
Двое кивнули и повели ее в темноту, за которой оказался коридор, все так же тускло освещенный желтыми лампами. Она смотрела вперед, вспоминая взгляд мужчины, безразличный и в то же время внимательный. Он знал, что у нее беда, только вот никакого дела ему до этого не было. Только холодный профессиональный интерес. Да впрочем, кто она такая, чтобы осуждать его за это? Ведь она сама всегда была такой. Это было смешно, по-настоящему смешно, и она расхохоталась.
«Да кто мы все такие? – подумалось ей. – Вот я. Делала то, что было нужно. С пустым интересом наблюдала за катастрофами в жизни людей. Чужая боль была для меня куском хлеба. Потому что все мы любим смотреть на чужую боль…»
Ее привели в палату, где уже ждала медсестра. Они с молодцами переодели ее в пижаму и уложили на койку, от которой пахло хлоркой. Зашел доктор, тот самый мужчина в белом, и что-то сказал сестре. Она вышла и вернулась уже со шприцем.
«Зачем? Я же абсолютно спокойна…»
Мысль резко оборвалась, когда она поняла, что все еще смеется, истерично всхлипывая и дергаясь всем телом.
«Ну и пусть… Зато я понимаю гораздо больше, чем они. Понимаю, что наверно совершила ошибку, когда стала журналистом… И когда стала говорить газетными штампами… И когда стала смотреть на горе с профессиональным интересом… А они меня за это в психушку… Это же несправедливо…»
Холодная иголка коснулась вены, кровь понесла по организму снотворное, и она постепенно затихла, глядя в беленый потолок палаты.
«Наверно, он тоже совершил ошибку, когда стал врачом» - подумала она, проваливаясь в сон, хотя спать не хотелось. Нечестно…